– Мама, что с тобой? – Маша подскочила к матери, её голос дрожал. – Может, вызвать скорую?

 

– Нет… – Анна едва покачала головой. – Наверное, пройдёт.

 

– Ну конечно, спектакль для публики, – усмехнулся Виктор, вытирая тарелку хлебом. – Где мой кофе, Маша?

 

Но Маша его не слушала. Она смотрела на мать, которая пыталась улыбнуться, но боль искажала её лицо. Когда Анна вдруг согнулась пополам, сдавленно застонала, Маша не выдержала. Она схватила телефон и набрала 112.

 

Через полчаса в квартире появился врач — пожилой мужчина с усталыми, но внимательными глазами. Он осмотрел Анну, задавая вопросы:

 

– Раньше были такие боли? Приступы случались?

 

– Нет, я думала… это просто несварение, – Анна застонала от боли.

 

Врач нахмурился, убирая стетоскоп:

 

– Надо ехать в больницу. Срочно. Похоже на серьёзную проблему, может понадобиться операция.

 

– А обязательно? – вмешался Виктор, заглядывая в комнату. – Может, дома лечить? Таблетки, уколы?

 

Врач посмотрел на него холодно:

 

– Вы случайно не хирург? Нет? Тогда не мешайте. Вашу жену надо срочно госпитализировать.

 

Виктор фыркнул и отошёл, а Анна, преодолевая боль, начала собирать сумку. Маша помогала ей, руки дрожали.

 

– Мам, ты надолго? – спросила она, стараясь не плакать.

 

– Не знаю, Машенька, – Анна немного улыбнулась. – Но постараюсь вернуться скорее.

 

– Конечно, вернёшься, – буркнул Виктор, надевая куртку, чтобы проводить жену до машины скорой. – Не застревай там. А то начнёшь придумывать боли, чтобы не возвращаться домой.

 

Анна замерла, поражённая его словами. Она вспомнила, как, больная, всё тащила на себе. Как с температурой варила ему борщ, потому что он «не может есть магазинное». Как с больной спиной чинила кран, пока Виктор «берёг» порезанный палец, боясь «заражения крови».

 

– Когда это я придумывала? – тихо, но твёрдо спросила она.

 

Виктор только пожал плечами и отвернулся.

 

Анну сразу отправили на обследование. На следующий день врач подтвердил: операция неизбежна.

 

– Не волнуйтесь, это стандартная процедура, – сказал он, заметив её тревогу. – Всё будет хорошо.

 

Анна попыталась дозвониться до Виктора, но его телефон был вне зоны. Тогда она позвонила Маше.

 

– Маш, где папа? – спросила она, стараясь говорить спокойно.

 

– Дома, телевизор смотрит, – ответила Маша, а потом закричала: – Папа, мама звонит!

 

– Чего ей надо? – раздражённо донёсся голос Виктора. – Эй, Ан, что там у тебя?

 

– Завтра операция, – сказала Анна, сдерживая злость. – Хотела предупредить.

 

– Ну, удачи, – бросил Виктор, явно отвлечённый. – Только не расслабляйся там. Кто мне готовить будет? Маша в школе, я на работе.

 

– Виктор, я в больнице, – холодно ответила Анна. – У Маши занятия, так что следи за домом сам.

 

– Что? Я тебе кто, повар? – возмутился он.

 

– Я серьёзно, – Анна сбросила звонок и выключила звук.

 

Операция прошла успешно, но Анне нужно было остаться в больнице на неделю. Виктор ни разу не позвонил и не пришёл. Но Маша приходила каждый день, принося фрукты и домашние пирожки, которые пекла сама.

 

– Маш, ты же учишься… – удивилась Анна, получив очередную посылку.

 

– Да я как батарейка, мам, не переживай, – смеялась Маша, но в глазах мелькала усталость. Она не рассказывала, как тяжело ей дома. Виктор превратился в капризного ребёнка: требовал еду, жаловался на грязь, но сам не двигался.

 

Однажды Маша застала его за компьютерной игрой, хотя он уверял, что «приклеен» к работе.

 

– Пап, ты пойдёшь к маме в больницу? – не выдержала она.

 

– А зачем? Ты же ходишь, – буркнул Виктор. – А то возомнит себя королевой. Операция, подумаешь! Я бы дома таблетками обошёлся.

 

Маша вспыхнула:

 

– Я думаю, ты тут король! Я убираю, готовлю, учусь! Как мама с тобой вообще живёт?!

 

– Полегче, – закричал Виктор. – Ты живёшь в этом доме — уважай!

 

– Уважать?! – горько усмехнулась Маша. – Я в бюджет вношу, о себе забочусь. А ты только ворчишь и ждёшь, пока тебе всё принесут!

 

В тот вечер Маша впервые рассказала матери правду. Анна слушала молча, лицо становилось всё серьёзнее.

 

– Чёрт с ним, поезжай к бабушке, – наконец сказала она. – Поживи там несколько дней. А я что-нибудь придумаю.

 

– Мама, а как ты одна? Он же ничего не делает! – вспыхнула Маша.

 

– Вот и посмотрим, как он без нас, – ответила Анна с лёгкой улыбкой. – Скажи ему, что у тебя тренировка на выезде.

 

За три дня до выписки Маша уехала. Когда Анна вернулась домой, её встретил злой Виктор:

 

– Это что за цирк? Ни жены, ни дочки, дома бардак!

 

– А что не так? – спокойно ответила Анна, снимая пальто. – Никто не убрался? Кстати, доктор запретил мне нервничать и волноваться. Иначе снова в больницу.

 

Она пошла в спальню, легла с книгой и добавила:

 

– Сходи в магазин, купи продукты. Я список составлю.

 

– Ты серьёзно?! – взорвался Виктор. – Я тебе кто, грузчик?

 

– Ну, хочешь голодать – твоя воля, – пожала плечами Анна. – Но мне нужно есть по диете, иначе рецидив.

 

Виктор что-то пробурчал и ушёл. Вернулся с пакетами, бросил их на кухне:

 

– Готовь, я всё купил.

 

– Не могу, швы тянут, – ответила Анна, отправив ему рецепт ужина. – Попробуй сам, это несложно.

 

– Ты издеваешься?! Я тебе не повар!

 

– Тогда сделай бутерброды, – устало сказала Анна. – А мне нужна овощная суп. Она кинула и его рецепт.

 

Через два часа надутый Виктор принёс ей тарелку супа. По кухне пахло мясом – себе он всё-таки сделал ужин. Анна тихо поблагодарила, взяла ложку, но ела медленно. Тело ещё не восстановилось, а душа болела больше, чем швы.

 

– Вкусно, – тихо сказала она. – Спасибо, что приготовил.

 

Виктор ничего не ответил. Он сидел в кресле, глядя в телевизор, но не слушая, что там говорят. В доме было тихо, слишком тихо без Маши. Он вздохнул, не выдержав:

 

– А Маша долго ещё будет у бабки?

 

Анна посмотрела на него, медленно опустила ложку:

 

– Не знаю. Там спокойно. Ей не приходится быть мамой вместо матери.

 

– Что ты хочешь этим сказать? – раздражённо повернулся он.

 

– То, что ты прекрасно справился бы сам. Просто не хотел. Никогда не хотел. – Голос её звучал тихо, но каждое слово било в цель.

 

Он молчал. Впервые за долгое время Виктор не нашёлся, что ответить. Словно мир, в котором он был главным, вдруг дал трещину.

 

Анна встала, подошла к окну. За стеклом шёл снег. Чистый, хрупкий – как новая глава.

 

– Я много думала в больнице. Очень много, Виктор. – Она говорила, не оборачиваясь. – Мне надоело жить в вечной усталости. Мне надоело быть и женой, и хозяйкой, и нянькой. Я хочу жить. Не выживать – жить.

 

– Ты что, развод хочешь? – в его голосе промелькнула неуверенность.

 

Анна обернулась. На её лице не было злости, только спокойствие и твёрдость:

 

– Пока нет. Но я начинаю жить иначе. И если ты не изменишься – всё возможно.

 

Он встал, хотел что-то сказать, но снова сел. Только теперь понял: всё действительно меняется. И уже не по его правилам.

 

В тот вечер он сам помыл посуду. Молча.

 

А Анна позвонила Маше:

 

– Всё хорошо, солнышко. Готовлюсь жить иначе. Отдохни, сколько нужно. Ты это заслужила.

 

И в её голосе впервые за долгое время звучала не только усталость, но и надежда.

Через неделю Маша вернулась домой. В прихожей пахло пирогами — знакомо, по-домашнему, но неожиданно. Анна встретила дочь с тёплым взглядом, и в её улыбке больше не было горечи — только светлая усталость и внутренняя уверенность.

 

– Привет, солнышко. Как бабушка?

 

– Всё хорошо. А ты… – Маша осмотрелась. – Что-то изменилось?

 

Анна кивнула в сторону кухни:

 

– Папа готовит борщ. Сам. Я только надиктовала рецепт.

 

Маша приподняла брови, но ничего не сказала. Она прошла в комнату, а Виктор, заслышав её шаги, выглянул из кухни. В руках у него была ложка, на фартуке — пятно от свёклы.

 

– О, вернулась, – пробурчал он, но в голосе не было раздражения. – Попробуешь потом, скажешь, чего не хватает.

 

Маша кивнула, растерянно. Что-то в отце было другим — не жалобным, не язвительным. Просто… тише. Как будто кто-то убрал с его плеч невидимый трон.

 

Вечером они сидели за столом втроём. Молчали больше, чем говорили, но это молчание было не угрюмым, а наполненным чем-то новым. Анна ела понемногу, Виктор предлагал добавить сметаны, а Маша просто наблюдала.

 

Когда настал вечер, Анна подошла к Виктору, который снова сел перед телевизором, но на этот раз без пульта в руке.

 

– Завтра я еду к психологу. Нашла хорошего специалиста.

 

Он удивлённо посмотрел на неё:

 

– Ты?

 

– Да. И тебе советую. Если хочешь… быть частью этой семьи. Настоящей семьи. Без страха, упрёков и равнодушия.

 

Он опустил глаза. Впервые за много лет он чувствовал не только вину, но и странное желание что-то изменить. Не ради вида, не чтобы «вернуть как было», а чтобы попробовать стать человеком, которого не стыдно увидеть в зеркале.

 

– Подумаю, – выдохнул он.

 

Анна кивнула. Этого было достаточно. Пока.

 

 

—

 

Прошло два месяца. В доме стало тише, но теплее. Виктор больше не орал. Иногда готовил. Иногда даже шутил — не зло, не с издёвкой. Анна не бросила угрозу: она всё ещё ходила к психологу, ходила на йогу и по вечерам просто отдыхала. Без стирки, без готовки, без вины.

 

Маша училась, смеялась чаще. Иногда приносила цветы домой — просто так. Когда-то в детстве она видела, как мама улыбалась цветам. Ей хотелось, чтобы она снова улыбалась — теперь по-настоящему.

 

И однажды, воскресным утром, Анна открыла окно. В комнату ворвался весенний воздух. Она стояла, глядя в небо, и вдруг поняла: в жизни ещё будет боль, будет усталость… но больше не будет пустоты.

 

Потому что теперь она выбрала себя.

 

И с этого выбора началось всё самое настоящее.